Ярославский мятеж был первым организованным вооруженным выступлением против большевиков. Советские историки не уделяли Ярославскому восстанию особого внимания, поскольку не испытывали желания отвечать на неудобные вопросы. Одним из руководителей восстания в Ярославле был наш земляк, уроженец Корчевского уезда (В мае 1922 Корчевской уезд был ликвидирован, его территория перешла к Кимрскому уезду) Тверской губернии Александр Петрович Перхуров.
В другие времена и в другой стране этот человек мог бы стать настоящей легендой. Выходец из Суворовской волости Корчевского уезда, он стал героем Первой мировой войны, на пике своей известности — после революции — считался одним из лидеров Белого движения, а дни свои закончил в тяжелейших муках в застенках ЧК. Но увы — память об этом человеке постарались вычеркнуть из советской истории, и даже его родовое село в конце 30-х годов ушло на дно Московского моря… Между тем, имя Александра Петровича Перхурова явно стоит того, чтобы о нём помнили хотя бы земляки.
* * *
Так получилось, что в советское время о Первой мировой войне принято было говорить вскользь. В учебниках её называли «империалистической», а герои её в большинстве своём так и остались неизвестными потомкам — их славу затмили имена героев братоубийственной Гражданской войны. Между тем, в 1914 году начавшуюся мировую войну в России называли «Второй Отечественной», и участвовать в ней считали своим долгом абсолютно все люди, относившие себя к «благородному сословию». Многие из них, отправившись на фронт в 1914 году, вернулись уже совсем в другую страну — на свои разорённые поместья, разрушенные заводы и фабрики. Нет ничего удивительного в том, что октябрьский переворот многие из них расценили как предательство.
Но это будет потом, а в первые дни июня 1915 года российские газеты облетел слух о подвиге никому еще не известного русского штабс-капитана. Как сообщалось, 30-го мая 1915 года близ деревни Суха в Галиции немцы пошли в атаку. Одновременно открыли артиллерийский огонь и пустили удушливые газы. Немецкие пехотинцы в противодымных масках медленно надвигались на русские окопы, понимая, что сопротивления им никто не окажет. И тут на пригорке за деревней заговорили пушки русской батареи. Первые снаряды разнесли в клочья атакующих пехотинцев, а потом батарея перенесла огонь на немецкую артиллерию, уничтожив метким огнем все вражеские орудия. Русские позиции остались незанятыми противником, а вскоре и помощь подоспела. Об отважном капитане, командовавшем батареей, весь фронт заговорил как о настоящем герое. Звали этого героя Александр Перхуров, уроженец Суворовской волости Корчевского уезда.
Дворянский род Перхуровых жил в Корчевском уезде много лет. Дед Александра Петровича был полковником лейб-гвардии, за боевые заслуги получил титул потомственного дворянина Тверской губернии. Отец служил по транспортному ведомству, вышел в отставку титулярным советником. Кроме усадьбы в уже упоминавшейся деревне Шерепово, в Суворовской волости семье Перхуровых принадлежали земли в Медведково, Перекладово, Реутово и Слизино, а в Селиховской волости — в Больших речицах и Сошниково, где у них также была усадьба.
В семье Перхурова-старшего родились трое сыновей. Все они избрали военную стезю, все воевали. И все погибли. Старший брат Борис сложил голову в Сибири, в колчаковской армии. Младший, Сергей, погиб недалеко от Иркутска в семье Перхуровых сохранялась легенда, что он несколько раз мог встретиться на колчаковских фронтах с другими братьями, но не судьба). Александр Перхуров из всех братьев прожил дольше всех, и жизнь его была удивительной.
Забегая вперед, скажем, что у Александра Перхурова оказался самый большой из всех братьев Перхуровых «иконостас» орденов. Причем все ордена он получал в бою, за участие в реальных сражениях. С русско-японской войны он вернулся с орденом Св.Станислава 3-й степени с мечами и бантом. За подвиг у деревни Суха во время первой мировой, когда остановил огнем батареи немецкий прорыв, ему был пожалован орден Св.Владимира 3-й степени с мечами. Всего же Александр Перхуров был удостоен восьми боевых орденов! Хотя карьеру, по мнению его коллег по академии Генштаба, сделал неважную: к февралю 1917 года дослужился только до должности командира 186-го Сибирского стрелкового отдельного лёгкого артиллерийского дивизиона.
А потом грянула Февральская революция, в одночасье отменившая все регалии, заслуги и боевые ордена царского времени. За ней произошел октябрьский переворот. В октябре 1917 года к Перхурову пришли «делегаты» из солдатского комитета и распорядились сдать командование бригадой. Боевого офицера, проливавшего кровь за Отечество, попросту выгнали из штаба, пригрозив отдать под суд солдатского трибунала, если он посмеет сопротивляться.
Можно лишь догадываться, с каким чувством вчерашний герой войны оставлял свой дивизион. Но сдаваться Перхуров не привык и вскоре вступил в подпольную организацию офицеров «Союз защиты Родины и Свободы», которую создал известный эсер-террорист Борис Савинков. Именно Савинков и отправил Перхурова в Москву и Центральную Россию – готовить добровольческие отряды для борьбы с большевиками.
Весной-летом 1918 года в Москве вспыхнуло восстание левых эсеров, жестоко подавленное большевиками. Однако для этого красным пришлось стянуть в первопрестольную войска из соседних губерний. Ярославский гарнизон большевиков был ослаблен. Перхуров приехал в Ярославль, где стал готовить вооруженное восстание против советской власти. Из всех крупных губернских городов Ярославль был ближе всех к Москве, и планировалось, захватив власть в городе, немедленно выступать на Москву, захватить ленинское правительство и свергнуть большевистский режим. Перхуров был главным военным руководителем восстания.
В ночь на 6 июля 1918 года практически безоружный отряд из 105 человек под командованием Александра Перхурова, располагая на всех всего 12 револьверами, собрался на Леонтьевском кладбище на окраине Ярославля и напал на расположенный неподалёку оружейный склад. Прибывший на звуки перестрелки отряд милиции из 30 человек тут же перешел на сторону повстанцев. Позже на сторону Перхурова перешла вся городская милиция, а губернский комиссар милиции прапорщик Фалалеев даже возглавил один из повстанческих отрядов и позже погиб в бою. Когда вооруженные отряды Перхурова вошли в город, к ним переметнулись большинство красных отрядов. Что и неудивительно, если учесть, что ими командовали преимущественно младшие офицеры царской армии.
Уже к утру был полностью разоружён и арестован Особый коммунистический отряд, захвачен Губернаторский дом, в котором находились исполком и ГубЧК, заняты почта, телеграф, радиостанция и казначейство. В результате в руках повстанцев оказался весь центр Ярославля, а затем и заволжская часть города — Тверицы.
На две недели в Ярославль вернулись старые порядки. Была восстановлена городская управа, проведены выборы в органы местного самоуправления, причем в них принимали участие представители всех партий, включая социалистов. Отменены большевистские указы, ярославские предприятия переведены на режим военного времени, разрешена частная торговля. Советские органы власти были распущены, руководители их взяты под арест (Перхуров специальным приказом запретил бессудные казни, призывая «твердо помнить, что мы боремся против насильников за правовой порядок, за принципы свободы и неприкосновенности личности»). Сам Перхуров, назвавший себя Главнокомандующим Ярославской губернии стал спешно формировать Северную добровольческую армию, чтобы с нею двинуться на Москву. Однако времени ему не хватило.
Известие об антисоветском восстании в Ярославле вызвало шок в ленинском правительстве. Считается, что именно испугавшись восстания, Ленин отдал приказ расстрелять царскую семью, которая находилась в плену у большевиков. Были сформированы отборные силы; все самые боеспособные отряды, верные советской власти, отправились на север — подавлять восстание в Ярославле. 11 июля 1918 был сформирован «Чрезвычайный штаб по ликвидации мятежа», который возглавил Я. Д. Ленцман. Командиром сил на южном берегу реки Которосли был назначен Ю. С. Гузарский. Силы были слишком неравными: численность атакующих превышала отряды восставших в несколько раз.
Однако взять город с ходу не получилось. И тогда большевики впервые в советской истории продемонстрировали, что не остановятся ни перед какими жертвами ради сохранения власти. Красные войска принялись методично обстреливать город из артиллерии. Улицу за улицей, квартал за кварталом. Отчаявшиеся большевики даже отправили в Москву телеграмму с очень красноречивым текстом:
« Срочно шлите 10 000 снарядов, половина шрапнель, половина гранат, а также пятьсот зажигательных и пятьсот химических снарядов. Предполагаю, что придётся срыть город до основания. »
В результате обстрелов исторический центр Ярославля был практически снесен с лица земли артиллерийским обстрелом, а вошедшие в город отряды кавалеристов получили приказ убивать на месте всех участников восстания. 22 июля Ярославское восстание было подавлено. Его буквально утопили в крови: до сих пор неизвестно точное количество жертв большевиков. Как отмечал впоследствии Б. Савинков: «В Ярославле вооружиться было нечем. Приходится удивляться не тому, что полковник Перхуров не разбил под Ярославлем большевиков, а тому, что он смог продержаться 17 дней».
Самому Перхурову удалось спастись. На небольшом корабле он отправился вниз по Волге. Существует легенда, рассказанная одним из жителей Кимр: проплывая мимо Корчевы, Перхуров будто бы решил пробраться в свое имение и проститься с матерью. Но, как видно по карте, имение Перхурова располагалось далеко вверх по течению Волги. Увидеться им было не суждено: Перхуров и его ординарец Федоров напоролись на красноармейский патруль (все леса и дороги прочесывались в поисках участников ярославского восстания). Федорова расстреляли, а Перхурова почему-то отпустили. Видимо, никто не признал в этом оборванном, грязном и изможденном человеке недавнего ярославского диктатора…
Перхурову удалось пробраться на Восток, он еще успел повоевать в армии Колчака, который назначил его командиром Казанской стрелковой дивизии и произвел в генерал-майоры. За участие в ярославском восстании (которое стало первым организованным вооруженным выступлением против большевиков) Колчак назначил ему почетное именование Перхуров-Ярославский.
Он прошел с Колчаком весь путь, офицеры называли его «славным человеком, но с взбалмошной душой». Зимой 1920 года, уже после того, как Колчак был расстрелян в Иркутске, Перхуров с небольшим отрядом пробивался через тайгу. Отряд заблудился, и 11 марта был пленен красными партизанами у реки Лена в селе Подымахинское. Под конвоем генерала Перхурова доставили в Иркутск.
Но тут судьба совершила неожиданный поворот. Красные выяснили, что войска Перхурова не были замечены ни в насильственных грабежах, ни в расстрелах (он всегда поддерживал в своих частях исключительно высокую дисциплину), и после этого Перхурову…предложили перейти на службу к большевикам в качестве «военспеца». Как ни странно, Перхуров согласился! К тому времени оба его брата уже погибли в боях гражданской войны, о судьбе своей семьи он не имел никаких сведений – да и как военный человек, генерал понимал, что белые потерпели поражение. Несколько месяцев бывший белый генерал и ярославский военный диктатор Александр Перхуров служил в штабе Уральского военного округа в Екатеринбурге. Но никто не собирался прощать ему Ярославского восстания. В мае 1921 года генерала Перхурова арестовали и отправили в Москву, в следственную тюрьму.
Известно, что последние месяцы его жизни были ужасными. Сидя в тюрьме, Перхуров вел дневник (его опубликовали только в 1990-е годы под названием «Исповедь приговоренного»). В дневнике он писал: «Только за шестнадцать дней, проведённых в особом отделе — восемь допросов. Из них шесть — с шомполами, проволочными жгутами. Били в два-три приёма. Три месяца не давали умываться, разрешив утереться, бросили портянку. Несколько месяцев держали в нечеловеческих условиях подземелья на Лубянке».
В июле 1922 года в Ярославле состоялся открытый судебный процесс над генералом Перхуровым и оставшимися в живых участниками восстания. Все они были приговорены к смертной казни. Их расстреляли во дворе ярославской губернской ЧК по приговору выездной коллегии Верховного трибунала 22 июля – день в день спустя четыре года после подавления восстания. Расстрелянных похоронили на Леонтьевском кладбище, запретив обозначать их могилы. Впоследствии, видимо, погибли и все остальные члены семьи Перхуровых – как родственники «кровавого белогвардейского генерала». А после перестала существовать и родовая земля дворян Перхуровых – ушла на дно Московского моря…
