Заседание 3-4 декабря было интересным тем, что в суд пришли следователи, которых свидетели обвиняли в давлении. Но расскажем обо всем по порядку.
Начнем с того, что «литвиновский контекст» Румянцевой связан с жильем, в котором Румянцева якобы нуждалась. Следователи выяснили, что Галина Румянцева подала заявление на получение социальной выплаты еще в 2009 году. А в 2013 году она отказалась от доли в своей служебной квартире и в этот же день отнесла в банк заявление о необходимости соцвыплаты для «нуждающейся молодой семьи». Тут же ее служебную квартиру приватизировал муж, и в этом же году женщина получила 419 тысяч рублей субсидии – для «улучшения жилищных условий». Что называется – ловкость рук.
Вернемся к заседанию. Первой выступает перед судом Юлия Печуркина, которая занималась программой поддержки молодых семей в 2013 году. Она рассказывает об условиях выделения данной субсидии и добавляет, что решение о выделении субсидии принимает муниципалитет, который и получает субсидию для передачи семье.
Бухгалтеры, которые выделяли субсидии Румянцевой, ссылались на постановление главы города (на тот момент это был Литвинов) о назначении социальной выплаты семье Румянцевой. Этот случай, говорят, совсем не отличался от других.
Уже позже, при новой городской власти, история махинаций Румянцевой раскрылась. Светлана Васина, в прошлом советник главы Кимр Романа Андреева, рассказала, что именно она в 2015-2016 годах готовила исковое заявление в следственный комитет о возмещении вреда, причиненного бюджету выделением субсидии Румянцевой и предоставлении жилья данной молодой семье:
- В администрации посчитали, что это было нарушение закона. Семье Румянцевой разрешили приватизацию и плюс еще субсидию как нуждающимся выплатили. Но если у семьи, которая нуждается в улучшении жилищных условиях, появляется жилье, выделенную субсидию необходимо вернуть в бюджет.
Увидел ли бюджет эти деньги? Нет. Зато у Румянцевых появились и деньги, и квартира.
Те, кто был «причастен» к приватизации и выплате субсидии Румянцевой, отвечали на суде, что не докладывали главе об обнаруженных нарушениях лишь потому, что это «не в их компетенции и не их работа».
Суд отклоняет ходатайство. Адвокат Литвинова Сергей Михеев, бывший прокурор, сменивший синий пиджак с погонами на свитер, пытается даже позлорадствовать на тему опровержений, но тоже остается ни с чем. К слову, бывший прокурор Михеев сменил защиту государственных интересов на защиту бывших мэров и беглых депутатов: так, например, он пытался защищать депутата-эсера Кимрской городской думы Андрея Рожкова, который после ДТП сбежал с места аварии. Не вышло: Рожков будет вынужден год ходить пешком.
Кстати, Сергей Михеев в 2011 году был назначен на должность Кимрского межрайонного прокурора и занимал ее до 2015 года, когда и начались основные допросы и аресты фигурантов по делу Литвинова сотрудниками СК и ФСБ. Михеев, как писали местные СМИ, мог уйти из прокуратуры именно из-за начавшихся следственных действий. А делу Литвинова «не было ходу» вплоть до 2015 года по странному стечению обстоятельств.
В итоге становится понятно, что компания в суде подобралась пестрая. И читателю особенно интересно будет понаблюдать за тем, чем весь этот «спектакль» кончится.
Видимо, понимая, что «дело не выгорит», адвокаты Литвинова и Румянцевой, следуя конспирологической теории заговоров, считают, что находиться Райкову в одном помещении вместе со следователями нельзя – мол, его убедят, что он ранее говорил неправду в суде. Судья Осипова между тем выносит решение оставить Райкова в зале суда во время допроса следователей.
В зале Райков сидит бледный и нервно теребит руками. Начинает давать показания Александр Романенков, следователь по особо важным делам ГСУ СК РФ, который и расследовал данное уголовное дело. Сторона обвинения приводит ему фразы, сказанные Райковым в суде относительно своих показаний: «Я подтверждаю их, но сейчас понимаю, что это было не так»; «видимо, когда я давал показания, я считал, что это было так» или «это не мой свободный рассказ, его там на 10 процентов», «какое-то давление на себе ощущал, прессинг».
- Каким образом проходил допрос Райкова? - спрашивает гособвинитель Романенкова.
- Порядок проведения допроса осуществлялся в установленной процессуальным кодексом форме, - отвечает следователь. - Все права были разъяснены, ему было предложено дать показания. На вопросы следствия были получены ответы, с которыми Райков ознакомился и подписи поставил. Давление? Какое давление? Если бы у него были замечания, он всегда имел право написать жалобу на наши действия. Но этого сделано не было. Райков был абсолютно спокоен, адекватен. Фамилии фигурантов дела Райков называл сам, как и условия согласования участка с Краснодаром. Что значит «сценарий»? Свидетель дает показания, следователь их записывает. Я, мягко говоря, удивлен таким заявлением.
В этот момент встает Литвинов, достает бумажку, на которой он писал вопросы и делал заметки, и начинает читать:
- Давали ли вы негативную оценку моей деятельности?
- Не припоминаю. У меня нет негативного отношения к вашей деятельности, - отвечает следователь.
- Этот вопрос я вам не задавал. Требовало ли ваше начальство немедленного заведения уголовного дела по моему вопросу? – продолжает Литвинов.
- Нет, конечно. Дело возбуждается на основании…
Но тут Литвинов даже не дает ответить следователю, а просто продолжает сам вести «допрос»:
- Знали ли вы, что должна была выйти статья в «Российской газете» по моей инициативе о блокировании решения СК о возбуждении настоящего уголовного дела?
И получает отрицательный ответ. На остальные вопросы следователь Романенков отвечает просто: «надо смотреть в деле», на что Литвинов буквально выходит из себя, и судье приходится его охлаждать.
Но бывший мэр не унимается:
- Давали ли вы разрешение на посещение сотрудниками ФСБ Румянцевой и Чапаевой, почему не присылали их ко мне?
Следователь пытается ответить отрицательно, но Литвинов перебивает:
- Знали ли вы, что мне в СИЗО даже книгами не давали пользоваться? Просили ли вы сотрудников СИЗО, чтобы со мной в камере находились из шести человек исключительно узбеки и таджики?
В суде воцаряется мхатовское молчание.
- Все, что касается содержания в СИЗО, не является вопросом следователей, которые не могут давать подобные указания сотрудникам СИЗО, - разрывает тишину Романенков.
Но Литвинов так разгорячен, что требует проверить показания следователя на полиграфе. Судья отклоняет предложение. Литвинов садится.
И Райков, говоря по-простому, «дает заднюю»:
- Я хочу пояснить, что, может быть, я тогда немного некорректно выразился, но давления от следователей не было, была лишь вызванная всей ситуацией напряженность. Претензий к следователям нет.
Затем Райкова спрашивают, какие из его показаний – в суде или во время предварительного следствия – были верными.
- Если я давал раньше такие показания, значит, я основывался на том, что мог вспомнить, - юлит Райков. - Не думаю, что подписывал бы какие-нибудь недостоверные показания. Если подписывал – значит, на тот момент они были даны мною добровольно, и данные соответствовали действительности. Фамилию Литвинова, наверно, называл я сам. Угроз со стороны следователей не поступало.
При этом он сообщает суду, что с Литвиновым на прошлом заседании не общался, и в коридоре предложения «созвониться» с бывшим мэром не было. Напомним, что по причине этого диалога возникла шумиха в суде, когда материал «МК в Твери» читал весь суд, а газетную полосу приобщили к делу. Дело в том, что ранее на показаниях в суде Райков пояснял, что Литвинову не звонил во время оформления документов на «Магнит» и вряд ли с ним знаком. При этом журналисту сообщили, что был свидетель их разговора, при котором Литвинов предлагал Райкову созвониться.
- Ни разговора, ничего такого не было. И телефон у меня не тот же, - говорит Райков.
Возникает еще одна пауза. Адвокат Михеев пристально смотрит на Райкова и уточняет, признал ли он показания, данные на предварительном следствии. Райков сначала «немного путается», но потом соглашается:
- Я согласен с тем, что давал показания. Они соответствуют тому, что я думал на тот момент.
На этом суд заканчивается. Но рассмотрение дела продолжается и принимает интересный поворот. «МК в Твери» внимательно следит за процессом.
