Вторая достопримечательность города — крест.
– Это чиновники на Кимрах поставили, — говорят про него местные.
Добраться в Кимры из Твери — целая проблема: автобусы ходят нечасто. Говорят, в Кимры очень не любят ездить их водители: местную трассу не ремонтировали годами. Машину трясет и кидает на дороге, как осенний лист на ветру.
В самом городе еще видны приметы недавно прошедших выборов. На стенах висят клочья плакатов, на лицах прохожих — усталость. Итоги выборов оказались неожиданными: главой города стал представитель КПРФ, житель далекого Торжка, и их до последнего не решались напечатать в местной газете. Еще одним итогом кампании стала новая кимрская достопримечательность: небольшой памятник сапожнику, который в самый разгар выборных баталий установили в центре. Лицо у бронзового мастера усталое: он за работой, в руке держит сапог. Смотрит вроде на него, но как-то уж слишком многозначительно: словно пытается с укором сказать: «Вот, полюбуйтесь, что осталось от нашего главного кимрского промысла…»
– Когда памятник открыли, приглядевшись, остроумные кимряки ахнули. Больно уж похож оказался бронзовый сапожник на бывшего мэра города Литвинова, — рассказывает Сергей Нестерович, который был одним из кандидатов на прошедших выборах. — В народе его так и окрестили «Литвинов двадцать лет спустя». А еще его называют памятником главному сапожнику: ведь бывшему мэру принадлежит одно из немногих сохранившихся в городе обувных предприятий. Это и дало ему повод сказать на открытии: «Прошел путь от сапожника до главы». Но будем называть вещи своими именами: когда-то кимрская обувь гремела на всю страну. Сейчас отрасль находится в глубоком упадке.
В поисках сапога
Объективности ради нужно заметить: да, памятник сапожнику в Кимрах торопились поставить к выборам — чтобы дать возможность бывшему мэру произнести громкую речь. Но идея родилась несколько лет назад: очень многие горожане хотели «отлить в бронзе» память о некогда главном кимрском промысле, гордости и красе: обувном деле.
– Был создан попечительский совет, начался поиск скульптора, а заодно и поиск денег, — рассказывает депутат Кимрской городской Думы и редактор местной независимой газеты Владимир Баженов. — Первый эскиз автор сделал на западный манер: и сапожник получился не нашим, кимрским, а вылитым немецким из какого-нибудь Бремена. Большая заслуга в появлении памятника принадлежит сотрудникам краеведческого музея во главе с директором Владимиром Прокудиным. Мы посоветовали скульптору познакомиться внимательнее с фигурками резчика Ивана Абаляева, которые хранятся в музее. В этих фигурках — все кимрское сапожное царство былых времен. Но потом возникла другая проблема: где найти деньги? Собирали нужную сумму буквально с миру по нитке: за что наш попечительский совет был однажды руган в городской газете. Неожиданное ускорение случилось во время выборов: все делалось в спешке. Но главное произошло: мы отдали дань памяти нашей кимрской гордости, обуви и тем, кто ее делал. О сапожном деле в Кимрах принято говорить в прошедшем времени. А нотки ностальгии, звучащие в рассказах, свидетельствуют о том, что знаменитый промысел, похоже, ушел в прошлое. Легендарному обувному делу посвящена огромная экспозиция в местном музее. Название настраивает на романтичный лад: «Сапожное царство».
– Наши сапоги, по легенде, носил сам Петр Первый, — сообщает с ходу экскурсовод. Рассказывает: из-за того, что местные почвы неплодородны, когда-то все село Кимры начало заниматься обувным делом. Загремело на всю страну: в кимрские сапоги обули петровскую регулярную армию. В них шагали по Европе русские войска в Отечественную войну 1812 года. Весь позапрошлый век в кимрской обуви ходили и столичные модницы, и сибирские купцы… В советское время в обувной отрасли гремела фабрика «Красная звезда»: именно на ней в эпоху перестройки придумали шить кроссовки. Они расходились по всей стране: и казалось, что кимрский обувной бренд вот-вот обретет былую славу.
– О них слышали даже в Красноярске, откуда я родом, — говорит Владимир Баженов. — О кроссовках из Кимр, которые невозможно износить, ходили легенды, и я принимал во время визитов в Красноярск заказы: давали размеры, а я покупал обувь и привозил.
Но бум закончился быстро. Девяностые нанесли по «Красной звезде» контрольный удар: выяснить, производится ли сейчас на фабрике обувь, оказалось делом неожиданно сложным. У предприятия есть свой сайт, где рассказывается о пошиве более двухсот видов базовых моделей обуви: но общаться с журналистами руководство «Звезды» почему-то не желает. А горожане, с которыми довелось побеседовать, уверяли, что фабрика существует исключительно на бумаге и давно ничего не производит.
Об обувном производстве «Никс», которым владеет бывший мэр города Литвинов, по Кимрам ползут невеселые слухи: мол, местной эту обувь уже не назовешь. Шьется по импортным лекалам, рабочую силу пытались искать аж в Китае, обувь ноская, но разнашивать приходится долго: и на всю Россию она, конечно, не гремит.
– Кимрская обувь? Ох, с этим сложно: у нас только специальная, вон на той полке, — в магазине с многообещающей вывеской мне в итоге предложили белорусские и смоленские сапоги.
Последний из могикан
– Меткины мы! — говорит сапожник, постукивая молотком. В подвальный ремонт обуви, где работает мастер Виктор Меткин, человек с золотыми руками, один из последних кимрских обувщиков-профи, меня отправили тверские знакомые. Рассказывали чудеса: Виктору Меткину можно принести любую, даже самую «убитую» обувь — и она возродится к жизни, будет как новая.
Найти мастера оказалось делом непростым. На двухэтажном здании, заждавшемся ремонта, висит куча табличек и рекламных объявлений. Где-то здесь, гласит красная вывеска, находится и местное отделение КПРФ: оплот сентябрьской кимрской «революции».
Внутри темно, как в погребе. Пахнет сыростью. Десять старинных ступенек вверх и десять вниз. На стене бумажные указатели.
Деревянная дверь открывается со скрипом, в нос бьет запах клея и кожи. Повсюду обувь: Виктор Меткин в видавшем виды фартуке ритмично стучит молоточком.
– Вон, гляньте статью. Там Игорь все правильно о состоянии нашего обувного дела сказал: он красноречивый, может все по полочкам разложить, — Меткин кивает на подоконник, где лежит свежий номер городской газеты.
Изучаю.
– И что, вы с этим согласны? Профессионалов обувного дела в Кимрах почти не осталось?
– А вот кто может сшить сейчас в Кимрах обувь вручную с нуля? Дайте-ка подумаю: я знаю всего четырех человек, один из них — мой двоюродный брат. Поэтому и говорю: «Меткины мы». Потомственные сапожники. Когда разбирали старый дом, нашли детский сапожок: вот он, в пакете. Шил мой дед: а кто ж еще, как не он?
Виктор Меткин вспоминает: пришел работать на фабрику «Красная звезда» в 1981-м году. В учениках ходил три года, пока не освоил все обувные премудрости.
– Работал в цеху, где шили сапоги самому Петру! — гордо объявляет кимрский сапожник. — И в выставках участвовали, и для театра шили, и для кино. А сколько надомных сапожников было: десятки, по всему городу! Помню, в Афгане все ребята ходили в кимрских кроссовках. А вы знаете, что про те наши кроссовки один немец сказал? Подержал в руках, повертел, посмотрел и выдал: «Качество — как у «Мерседеса», а вот дизайна — ноль…».
Меткин признается: с нуля обувь не шил давно.
– Производств нет — и образцы никому не нужны. А если шить по индивидуальному заказу, сапоги получатся «золотыми». Да и кожи хорошей сейчас не найдешь: да, наверное, с этого и начало загибаться обувное дело — сначала пропала хорошая кожа…
Мне дают подержать в руках маленький детский сапожок из далекого прошлого. Оказывается, скульптор Сардарян, работая над своим сапожником, заглядывал и в мастерскую Меткина. Брал сшитую дедом обувку: вроде как с нее и лепил тот самый сапог, который держит в руках грустный бронзовый мастер.
– Сапожник — это тот, кто умеет работать руками. А если пошив автоматизирован, и мастера больше не передают свои знания и умения ученикам, значит, промысел умирает, — объясняет, стуча по набойке, Виктор Меткин.
За занавеской в его мастерской лежат горы бумаг: это эскизы, которые делали кимрские обувные модельеры. Делают и сейчас: умельцев осталось немного, и все они когда-то работали на «Красной звезде».
Страдания по «Теремку»
С потерей обувной отрасли в Кимрах, похоже, смирились. Огромная коллекция старинной местной обуви хранится в местном музее — от гигантских сапогов до миниатюрных детских туфелек. Борьба за второй главный бренд — деревянный модерн, появившийся в Кимрах в период НЭПа, пока продолжается: в местных газетах регулярно появляются статьи, осуждающие варварские реставрационные работы и взывающие к совести новых собственников исторических зданий: многие здания перешли в последние руки к частным владельцам.
– Бывший мэр объяснял это так, — рассказывает Сергей Нестерович. — Мол, чтобы отреставрировать и привести в порядок это культурное наследие, нужно очень много согласований. Да и денег на все в бюджете нет. А новые владельцы будут добросовестными инвесторами, вкладывающими деньги в реставрацию. Но это были лишь слова.
– Где ваш знаменитый «Теремок»? — спрашиваю прохожих. Пожилая женщина, поставив сумки на землю, показывает, куда идти: свернуть направо, потом на улицу Кирова.
– Там вы его и увидите. Точнее то, что от него осталось, — мрачно добавляет она.
От деревянного дома братьев Лужиных, похожего на большую детскую игрушку, на сказочный «Теремок», осталось действительно немного. Здание рушилось годами, накренялось, лишилось стекол в своих причудливых окнах. А недавно кимряки с ужасом увидели: сказочный «Теремок» вдруг стал белым, а окна окрасились в ядовитый желтый. Так выяснилось, что у здания есть некий собственник, в нем ведутся какие-то реставрационные работы: но выяснить, кто давал на них разрешение, где проект, и насколько он соответствует историческому облику здания, не удается до сих пор. И удастся, надо полагать, нескоро: в администрации города после выборов творится неразбериха, чиновники сидят на чемоданах и ждут кадровых перестановок.
Страдает не только деревянный «Теремок» — ветшают уникальные деревянные дома на улице Орджоникидзе. Горожане не сумели отстоять старинные торговые ряды — они были частично снесены. Под вопросом судьба Гостиного двора.
Краснокирпичные старинные развалины «украшают» и берег Волги, портя открывающийся вид.
– Что здесь было? — ловлю прохожих.
Патриотичные кимряки отвечают сходу, называя даты и исторические факты. Оказывается, когда-то здание было фабричным, потом долго ходило по рукам. Его многократно требовали отреставрировать: но надежды уже не осталось — процесс разрушения слишком запустился.
– Вы когда пойдете по городу, возьмите с собой, чтобы не расстраиваться, путеводитель. Увидите обшарпанные стены: посмотрите в него, чтобы понять, какой у нас на самом деле красивый город, и какими Кимры были раньше, — советовали мне сердобольные пенсионерки.
– Почему местный модерн в свое время не удалось сохранить в потребном виде? Где были краеведы, историки, общественность? — спрашиваю активистов, создавших целую инициативную группу для борьбы за спасение местного Мыльцевского бора, который пытались продать.
Они переглядываются, подбирая слова, объясняют:
– Понимаете, горожане боролись: но нас не слушали. Можно было хоть обкричаться: бывшему мэру чужое мнение было до лампочки. Например, в Кимрах есть историческое здание, в котором десятилетиями работала районная библиотека. Два года назад руководства города решило больше не продлевать договор с администрацией района и выселить библиотеку из здания. Протестовали депутаты, возмущалась общественность, на уши встали библиотекари и читатели: реакции — ноль. Сейчас здание стоит, никому не нужное, и тихо разрушается. Удастся ли восстановить все, что пришло в упадок за последние десять лет? Мы не знаем: мы просто надеемся.
Я покидаю Кимры с полной сумкой альбомов, путеводителей и пирожков из местной кулинарии. В очереди в кафетерии я столкнулась с парой столичных блогеров, которые заглянули в Кимры на «обувь и архитектуру».
– Возьмите с изюмом, — посоветовали мне они. — Говорят, они самые вкусные.
Мы смотрим вместе из окна кулинарии на бронзовую спину грустного бронзового сапожника.
– А может, в Кимрах стоит организовать пирожковое царство? — шутит фотограф. Мы дружно смеемся, и в очереди на нас оборачиваются. Женщина с ребенком забирает пакет с ватрушками.
– Неместные! — выносит приговор продавщица.
Юлия Овсянникова, Тверь
-800x600.jpg)
