Необычно и смещение смысловых значений. «Недуг» в крестьянской речи означал болезнь, зародившуюся в человеке с момента зачатия; «сердце» обозначало «желудок»; «обогнуться» — надеть одежду или совершить некое схожее действие, например, накрыться одеялом.
В 1862 г. Н. Г. Лебедев становится священником Покровского собора села Кимры (до этого он служил в храме на границе уездов), через некоторое время — его настоятелем, затем — благочинным одного из округов Корчевского уезда [2].
Непосредственно в Кимрах Н. Г. Лебедев создал «Статистико-этнографическое описание села Кимры»[3]. В «описании» представлен исторический экскурс, описаны особенности географического расположения, быта, даны сведения о пожарах, народонаселении (в динамике: к моменту описания, а приведены данные за разные годы, коренных жителей мужского пола насчитывалось 1357 душ, женского — 1568; купцов и их детей — 20 душ) и т. д. Существенное место занимают сведения о торговой и ремесленнической деятельности, приведены выдержки о прибыли сапожников и др. Текст «описания» отчасти противоречит сам себе. Так, в начале рукописи Н. Г. Лебедев отмечает, что Кимра — «одно из лучших сёл Тверской губернии во многих отношениях»[4]. Далее следует:
«Жаль только, что в этом красивеньком селе не сделано по сторонам улиц надлежащих канав: от этого в сырое время года или во время продолжительных дождей идти и ехать по селу неудобно. И в это-то время вы не встретите уже того приятного впечатления, какое произвело бы на вас это село в хорошую погоду. А как легко было бы спустить воду с некоторых улиц в реку Волгу, с других — в речку Кимрку, а с иных — в ручей, текущий за селом, параллельно реке Волге»[5].
М. В. Малюгин (1833–1906), представитель кимрского рода, происходившего из зажиточных крестьян, ставших купцами, оставил рукописное свидетельство — во многом автодокументальные «Записки купца Малюгина»[6].
Сомнения в безусловном авторстве его «Записок…» обосновывает старший научный сотрудник Кимрского краеведческого музея Е. А. Релина: рукой Малюгина написаны только две из четырёх частей рукописи (часть записей — под его диктовку). Третья часть «Записок…» написана другим человеком. Это отражается и в подборе материала, и в правках, внесённых рукой Малюгина, порой ошибочных. Вот один из примеров: «Малюгин считал графиню Самойлову дочерью графини Литты, автор III части знал, что она ей доводилась внучкой»[7]. Четвёртая часть, письмо к председателю Тверской учёной архивной комиссии, также записана не М. В. Малюгиным. Нако нец, хронологически части «Записок» не связаны. Третья написана в 1866 г., в первых двух упоминаются даты до 1900 г. Опубликованы они единой книгой, адаптированной с учётом современных правил русского языка.
русского языка. На грани краеведческого и литературного взглядов находится труд А. С. Столярова «Село Кимры и его обитатели»[8] (первое издание: М., 1899). Столяров, первый из кимрских авторов, многократно публиковался в центральных, областных и местных изданиях, написал ряд книг: «Летопись событий села Кимры Тверской губернии (с октября 1905 г. по февраль 1906 г.)» (М., 1906), «В царстве обуви» (М., 1908), «Ушедшая Кимра» (написанный в советское время рукописный очерк не был издан); им был подготовлен справочник «Адресная книга», включающий в себя около 3000 названий учреждений, торгово‑промышленных заведений, мастерских села Кимры и торговых фирм со всей Российской Империи [9]. Но именно «Село Кимры и его обитатели» считаются в местном краеведении «едва ли не настольной книгой всех, кто интересуется историей родного края»[10].
Являясь источником регионального бытописания, книга дополняет образ региона. Процитируем фрагмент главы «Сектантство»:
«Старообрядцы — поповцы, коснея в заблуждениях, вели, однако, самый лучший образ жизни и служили в ней примером не только сектантам, но и зачастую православным. Косность же некоторых староверов доходила до того, что, заплатив торговый сбор, они отказывались от получения свидетельства, так как не желали вносить в дом бумаг с печатью антихриста.
Доселе есть ещё старцы, считающие за грех послать телеграмму.
— От дьявола это, — говорят они.
— От разума человеческого, — говорят им.
— А от чего ваш телеграф не может работать во время грозы Господней?.. Ну-ка? Оттого, что нечистый, защищая от гнева Божия свои проводы, прикрывает их хвостом своим.
Здесь, как и сам читатель хорошо поймёт, не пойдут впрок никакие убеждения»[11].
Старообрядец — тоже кимряк, пусть и не типичный; благодаря труду Столярова мы можем расширить представление о жителях края — в данном случае, в религиозном аспекте.
Ещё одно произведение А. С. Столярова, «В царстве обуви», можно условно (в силу относительно низкого уровня) назвать первым прозаическим художественным произведением, созданным «изнутри». Это текст, стилизованный под эпистолярный, состоит из трёх писем «Старого знакомого», в которых описываются быт и особенности обувного производства в Кимрах, приводятся «цифры»; автор искренне удивляется и недоумевает некоторым аспектам жизни кимряков:
«Опять я в Кимрах, дорогой Николай Николаевич, и после изящных асфальтовых тротуаров Невского и Морской, спотыкаюсь на циклопических камнях нашей Ильинской улицы и ежеминутно рискую сломать ногу в ямах её мостовой, после чудного французского жаргона петербургских красавиц, слышу не менее чудный “французский” язык родной речи иногда трёх, а иногда и семиэтажной, откровенной, громкой и не стесняющейся нисколько своим присутствием дам и девиц, после хорошеньких, как куколки, и хрупких, как комнатные лилии, продавщиц в любезных магазинах, отпускающих предметы роскоши, хожу по деревянным “рядам”, где навалены кучами кожи, кожевенные обрезки, где в лавках с открытыми, и зиму и лето дверями, заседают плотно укутанные платками “хозяйки” и слоноподобные, сытые и прижимистые “хозяева”»[12].
В некоторых местах Столяров вводит диалоги (выполняющие, впрочем, скорее декоративную функцию). Литературный «флёр» необходим для смены интонации в описании сапожного промысла (о котором достаточно подробно говорится во втором и третьем письмах) с непосредственно описательной на развлекательную, доступную едва обученному грамоте обывателю. Проявляются в тексте и элементы фельетона. В совокупности перед нами попытка в рамках одного текста передать атмосферу села — с явной акцентировкой на обувном промысле.
Говоря о Н. Г. Лебедеве, М. В. Малюгине и А. С. Столярове, мы подразумеваем не литературное явление, а скорее историческое, важное, в первую очередь, для краеведения. Вместе с этим и Лебедев, и Малюгин, и Столяров своими трудами — в некоторых точках пересекающихся (в основном, касательно бытописания и обувного производства) — создают достаточно разносторонний образ крестьянина, фиксируют сведения о быте, кустарной деятельности, объёмах производства обуви.
