Сам по себе текст — в отрыве от судьбы писателя — не может быть многомерным. Мы можем перечислить произведения, описать, определить константы, рассмотреть проявление автостереотипа (взгляда изнутри, «собственной группы» авторов) и гетеростереотипа (взгляда извне, описания «чужих» авторов). Но такой текст изначально будет одномерным.
Многомерность (большую точность, нюансировку) придают ему факты и события из биографий писателей — то, что связывает тексты с временем и пространством, помогает уяснить условия их создания. Отметим, что здесь важны биографии и «своих», и «чужих» авторов, поскольку «кимрский текст» формировался ими параллельно.
Без биографического контекста те или иные цитаты могут создавать обманчивую характеристику локуса. Тогда как внимательное изучение биографического компонента (и биографии, если это касается местных авторов, — в нашем случае это С. И. Петров и М. А. Рыбаков) поможет не только избежать этих ошибок, но и детально проработать соприкосновение личности и земли. Исследуя «кимрские годы» О. Э. Мандельштама и М. М. Бахтина, нам удалось выявить ряд неточностей, связанных с биографиями (например, исправлена распространённая ошибка о месте написания «савёловского цикла» О. Э. Мандельштама), дополнить их новыми сведениями и свидетельствами, сделать более полными.
Для контраста нами рассмотрены биографии и таких значимых для Кимр писателей, как А. А. Фадеев и Б. А. Ахмадулина, однако тут необходимы пояснения. Строго говоря, «кимрским» текстом Фадеева является только его письмо кимрякам, опубликованное 1 мая 1946 г. в районной газете. Ахмадулина спроецировала Кимры и кимряков в ряде текстов. При этом Фадеев родился в Кимрах, прожил здесь несколько лет, а в зрелом возрасте не раз посещал город. Ахмадулина в Кимрах ни разу не бывала, однако вела переписку с кимряками и встречалась с ними — в Боткинской больнице или дома, в Москве. Оба писателя одинаково ценятся в Кимрах, их значение достаточно близко друг другу в кимрской парадигме литературных имён. Это своего рода феномен.
Изучение авторов, биографический компонент которых условно связан с локусом, также важно — для определения связей приходит- ся пользоваться иными — от общепринятых — методами. В процессе раскрытия «кимрского образа» Б. А. Ахмадулиной мы провели ряд встреч с людьми, которых она особенно отмечала в письмах и текстах. Изучение фактов биографии А. А. Фадеева применительно к Кимрам открывает перед нами практически не исследованное пространство; мы глубоко убеждены, что «кимрский текст» не может существовать в отрыве от биографического контекста; судьбы писателей, описание которых находится на границе литературоведческого и краеведческого дискурсов, обязаны дополнять работу по сбору и описанию текстов. Сбор и описание сведений о жизни человека — технологически сходны. Изучая кимрское бытие наиболее «ярких» писателей, связанных с локусом, мы приближаемся к новому пониманию (более точному) контекстов их произведений. Не имея представления о пребывании в Кимрах О. Э. Мандельштама, невозможно полноценное толкование его «савёловского цикла»; не прояснив этапы жизни М. М. Бахтина, трудно осознать сложности, связанные с научной работой здесь, — и становится понятен смысл его писем. Изучая биографии местных авторов, легче избавиться от несколько пренебрежительного отношения к ним («провинциальности» — особенно в сравнении с классиками) и — оценивать их тексты беспристрастно.
Наконец, добавив специфики местного материала посредством изучения биографического контекста, мы придём к более целостному описанию литературно-исторической жизни края, точнее решим проблему, поднимаемую А. Ю. Сорочаном: «…как соотносятся изменения образа региона в литературе с региональными культурными процессами и каковы закономерности эволюции образа места» [1].
Составив более полную картину, мы сможем точнее ответить на вопрос об имидже региона, о причинах и следствиях многих событий, связанных с локусом, приблизить образ, конструируемый в текстах — к реальности.
